Накануне Дня Победы в редакцию позвонили жительницы Сызрани и Тольятти, сёстры Таисия Петровна Коновалова и Лидия Петровна Веретенникова (они родились и жили в Хворостянском районе), чтобы рассказать нам о своем отце – ветеране Великой Отечественной войны Петре Андреевиче Сафронове и его брате Владимире Андреевиче, героически погибшем в 1943 году. История семьи – это отражение истории нашей страны. Таисия Петровна и Лидия Петровна поделились с нами драгоценнейшими документами – письмами с фронта, военными фотографиями и извещениями, напоминающими сегодняшнему поколению о том, что такое мужество, доблесть и самоотверженность. Нашим читателям мы предлагаем часть истории героического прошлого братьев Сафроновых, уникальные фото и документы военных лет. Говорят, в одной капле отражается мир, а в жизни одной семьи - целая история. Воспоминания о Петре и Владимире Сафроновых, их подвиге на фронте и дальнейшей трудовой жизни являются не только частицей истории одной семьи, но и свидетельством о духе поколения, которое выстояло в жестокой борьбе с фашизмом и в тяжелое послевоенное время.

До войны Сафроновы жили в селе Владимировка. Глава большого семейства Андрей Евдокимович был крестьянином, в свободное время сапожничал. В 1920 году в семье подрастало четверо детей – Иван и Михаил, Мария и Екатерина, позже родились Петр и Владимир. В 1921 году, который выдался неурожайным и голодным, Сафроновых постигло несчастье. От пожара на мельнице огонь перекинулся на новый, только что построенный дом, куда хотела переехать семья из землянки. Такая же участь постигла остальные 40 дворов. Пожар почти уничтожил все нажитое.

В 1922 году Сафроновы переехали на новое место жительства, и поселение официально было названо Сафроновским. Поселок постепенно разрастался и насчитывал уже 50 дворов. В округе появлялись новые хутора. Километра за два один от другого расположились населенные пункты Кулоновский, Урал, Звезда, с другой стороны – Калмыков, Сырзцов, Макарьевский.

В августе 1934 года семья Сафроновых поехала в Татарию искать хлебные места, чтобы хоть как-то прокормиться. В те года Поволжье страдало от засухи. Подзаработав денег и хлеба, вернулась в родные края. Глава семьи с сыновьями устроился на работу в совхоз им. Масленникова. К осени в это хозяйство переехали и все остальные Сафроновы. Старшие дети работали в совхозе, младшие - Петр и Владимир, получали среднее образование в Хворостянской школе. По воспоминаниям Петра Андреевича, домой из Хворостянки им получалось попадать раза два в месяц и большей частью пешком. Так натренировались, что тридцать километров преодолевали за три-четыре часа. Зимой ходили домой реже и по другому маршруту – через Владимировку, и тратили на дорогу уже по 5-6 часов. Закалка у ребят была хорошая, и выдержки хватало на всё. Успевали и учиться, и заниматься любимым делом – у Володи душа больше лежала к музыке, а у него к рисованию.

Глава большого семейства Сафронов Андрей Евдокимович проводил на фронт четверых сыновей и внука Александра от старшего сына, все были призваны из совхоза имени Масленникова. Иван и Михаил вернулись домой инвалидами, Владимир и Александр погибли, Пётр попал в плен в первый месяц войны.

По рассказам Таисии Петровны и Лидии Петровны, в октябре 1940 года Пётр, его брат Владимир и многие их односельчане получили повестки в армию. Братьев отправили служить на Украину в город Золотоноша. Пётр попал в пехоту, а его брат – в артиллерию. Был создан специальный учебный батальон, который готовил запасников-лейтенантов, туда брали грамотных ребят. В начале июля 41-го учебную роту направили в Харьковское пехотное училище. Два месяца провели в летних лагерях. Братья Пётр и Владимир старались урвать минутку, чтобы встретиться друг с другом. Пётр проучился зиму 1941 года, ближе к лету его отправили на стажировку в лагеря под Кременчугом.

Первые часы войны братья встретили под небом Украины. О начале войны тогда курсант Харьковского военного пехотного училища Петр Сафронов узнал, находясь в летнем лагере. Ребятам приказали построиться, выдали каждому медальоны, в которых должны храниться краткие сведения о бойце. Объявили общее армейское построение, и командир полка сообщил всем, что в четыре часа утра фашистская Германия вероломно нарушила советские границы и без объявления начала войну. Перед солдатами и офицерами поставили боевую задачу – защищать великую Родину. Петра назначили командиром отделения. «Мы получили первое боевое задание – в ночь с 22 на 23 июня охранять Кременчугский аэродром, – вспоминал Петр Андреевич. – Заняли оборону, распределили боеприпасы. Настроение у всех было бодрое. Но после того как вскрыли ящики с боеприпасами, оказалось, они учебные, а не боевые... Шок… К счастью, налёта той ночью на аэродром не было. Только под утро фашисты начали бомбить окрестности».

Все это время братья постоянно встречались, так как служили в разных взводах. В сентябре 1941 года сформировали поезд для отправки на фронт. Тогда настал момент прощания братьев, которые больше никогда не виделись.

Петра зачислили связистом в штаб наблюдательного пункта вблизи Путивля, где проходила фронтовая полоса. Ему выделили лошадь и повозку, на которой находилась катушка с телефонным проводом. Но недолго довелось Петру налаживать связь между подразделениями и штабом. Вскоре лошадь убило снарядом, пришлось оставить и повозку. Везде бомбили и раздавались выстрелы. У реки Пётр встретил ещё несколько солдат, с которыми решили пробираться к своим. Тогда это удалось. Но вскоре в одном из боёв он был контужен, потерял сознание. Очнувшись, увидел склонившихся над ним наших солдат, а чуть подальше – фрицев. Вот и случилось то, чего Пётр боялся в своей жизни больше всего – плен...

Воспоминания о следующих четырёх годах были самыми тяжелыми в его жизни. «Приволокли меня без сознания в концлагерь, а там нашего брата уже много набралось, – рассказывал Петр Андреевич. – Очнулся утром и не пойму, что со мной. С того момента потерял слух и речь. Всех пленных построили на опушке леса. Немецкий офицер на ломаном русском языке спросил, есть ли среди нас командиры, евреи. Все молчали, никто не вышел. Немец сам отобрал 16 черноволосых солдат. Среди них были евреи, армяне и русские. Их отвели чуть в сторону, обыскали, отобрали личные вещи и расстреляли. Остальных построили в походную колонну и погнали. По обеим сторонам дороги шел усиленный конвой с собаками, и ехало человек десять мотоциклистов. Гнали нас быстрыми шагами, и каждый знал, что при малейшем отклонении из строя ожидает расстрел или гибель от укусов псов… Когда сформированную колонну военнопленных пригнали под Бобруйск, где нас должны были временно содержать, оказалось, что ночевать придётся в нечеловеческих условиях. Это был настоящий ад. Двор, огороженный колючей проволокой, в котором можно было только стоять плечом к плечу. Отсутствовала даже уборная, те, кто послабее, падали и лежали в этой зловонной жиже. Пищу приносили раз в сутки. Все слабели от холода, недоедания и скученности. И каждый раз испытывали судьбу, когда звучала команда рассчитаться по порядку номеров: первый, второй, третий – и соответственно надо было встать в одну из трех шеренг. Честно говоря, не знали, что лучше – печи крематория или побои и издевательства, когда ворочали булыжники для мостовой. Однако, дорога в крематорий, так было угодно судьбе, меня миновала. Но ту черную трубу и пропускной пункт запомнил до конца своих дней. Проходя мимо своей поселковой кочегарки, особенно в зимнюю пору, не могу успокоить сердце. Дым из трубы напоминал те страшные годы. Из Бобруйска всех группами отправляли в Гомель, а после в Германию, в каждый вагон заталкивали по 60-80 человек». Лагерный номер Петра Сафронова, как и у других военнопленных, на долгие годы стал его единственным именем и фамилией. Разбуди среди ночи, и он назвал бы цифры – 1776225.

Ехали военнопленные в открытых вагонах, «зашнурованных» колючей проволокой. Октябрьский ветер пронизывал до костей. В таких условиях Петр въехал на латвийскую территорию, в город Каунас. Снова концлагерь…  Отсюда была прямая дорога в Германию. Но какая из них рабсила, военнопленные не ели по неделе. Их грузили на баржу и перевозили в небольшой городок Юрбокс, где немцы  распределяли бесплатную рабочую силу среди зажиточных литовцев. Тех, кто имел «товарный» вид, как животных, осматривали и уводили. Оставались те, кто послабее, такие как Петр. Как вспоминает наш герой – к нему подошла немолодая литовка и, взяв за рукав шинели, повела к столу, где велась запись военнопленных. «Искупали, покормили меня, как маленького ребенка, – вспоминал Петр Андреевич. – А в голове одна мысль – чем я заслужил такое блаженство? Себя не мог узнать, до того отощал, что руки и ноги можно было свободно обхватить двумя пальцами, весил 32 кг вместо 62 армейских».

В Литве уже начинали действовать партизанские отряды. Советские военнопленные находились в сложном положении, организовать побег не могли, так как хозяева, взявшие их на работу, имели перед немцами обязательства, и если кто из пленных попытается бежать, расстрелу будут подлежать и литов­цы, и пленные. Подводить невинных людей они не хотели.

20 апреля 1945 года, закончив работу, Петр вышел со двора хозяина на установленное место, где их должен был ждать немецкий солдат-конвоир, чтобы сопровождать в лагерь. Время вышло, а его все не было. Вдруг мимо промчались несколько американских вооруженных мотоциклистов. Когда подошли к месту своего обитания, удивились еще раз – двери были раскрыты, и ребята радостно обнимали друг друга. Вечером в лагерь пришли офицеры в английской и американской формах, накормили военнопленных, обменивались мнениями, дружеский разговор шел в основном на немецком языке. Прощаясь, один из офицеров известил, что 25 апреля их отправят в город Нахайда, где соберут пленных солдат и офицеров со всех лагерей и состоится их передача советскому командованию.

Война для Петра Сафронова закончилась не 9 мая 1945 года, больше года он  находился в Германии с солдатами в специальном сборном стрелковом полку. Военнопленных в нашей стране в то время приравнивали чуть ли не к врагам народа. И это всю жизнь бередило душу Петра Андреевича. Только пройдя все проверки, он смог написать письмо родным, представляя, сколько слез пролила мать по убитым сыновьям, сколько пережила, ничего не зная о его судь­бе. В течение четырех лет Петр ничего не знал о своих близких, оказывается, отца уже не было в живых, погибли на фронте брат Володя и племянник Александр.

Только в мае 1946 года он отправился по железной дороге из Германии на Родину. Возвращаясь домой, в подарок родным Петр вёз 15 килограммов муки, чтобы по приезду напечь праздничных блинов и собрать всю семью за столом, всех, кто остался в живых, вспоминая тяжелые годы разлуки и тех, кто отдал жизнь за мир на земле. Любимый брат Владимир погиб 29 октября 1943 года и захоронен на  воинском кладбище в деревне Доминиково Псковской области. Вместе перечитывали трогательные письма с фронта, написанные братом с любовью и благодарностью, отправленные с Саратовской, Воронежской, Сталинградской, Тульской и многих других регионов, где воевал лейтенант Владимир Андреевич Сафронов. Много говорили и о племяннике Александре, который добровольцем ушел на фронт в 18 лет и погиб под Берлином 25 апреля 1945 года.

Послевоенная жизнь Петра Андреевича была наполнена заботой о родных и близких. Воспитав с женой двух дочерей, ветеран передал им не только свою любовь, но и те ценные уроки, которые стали основой их жизненного пути. Являясь частью поколения, пережившего жестокую войну и непростые послевоенные годы, Петр Андреевич стал живым символом надежды, силы духа и стойкости. Он ушел из жизни в 2000 году, в возрасте 80-ти лет, но память о нем и его братьях жива в воспоминаниях дочерей, внуков, правнуков и земляков.

Без прошлого нет будущего. Мы уверены – благодарная память о наших земляках, которые героически ковали Победу, защищали Родину, строили мирную жизнь и умели ей радоваться, обязательно должна оставаться и быть для нас, живущих на земле, достойным примером.

                                                                                                            Елена БУКАЕВА.